Как ни странно, попасть на фронт во время войны не так уж и просто. Особенно если когда-то свой долг перед Отечеством ты отдал деньгами.
В первый же день войны, когда стало ясно, что это война, а не репетиция, я сразу же отправился… нет, не в военкомат, а к зубному. Вылечил больной зуб, чтобы он не беспокоил меня там. Вспомнив ужасные рассказы войны в девяностых, хотел на всякий случай и золотые зубы замаскировать, но на это уже времени не было.
Вернувшись домой, молча собрал рюкзак, крепко обнял детишек и жену на прощание и отправился в военкомат.
В голове полная каменоломня, да и на сердце тяжёлый камень. Перед глазами, почему-то, возникли постаревшие родители, рыдающие над моим фото, жена, которая уже никогда не будет такой нежной, любимой и родной, и дети с печальным эпитетом “զոհված ազատամարտիկի երեխա” (ребёнок погибшего воина).
Вот в таком, далеко не радостном настроении, я подошёл к военкомату, где атмосфера в целом была намного веселее, чем я ожидал.
Первым шоком была огромная куча народа без ковидных масок. Давно я не видел такой большой кучи, да ещё и народа. И откуда здесь столько неприкрытых улыбок и взволнованной радости? Было похоже, что мы собрались там, чтобы узнать результаты вступительных экзаменов и, оказалось, что все поступили.
Многолетняя пропаганда гласила, что враг это стадо баранов, управляемое главным бараном — ослом. Нам же, бесстрашным львам, будет очень просто их победить. Точнее не победить, а добить окончательно после первой победы.
Люди восприняли это всерьёз и радовались как ни в чём не бывало. Самые умные и осведомлённые сказали мне по секрету, что сам мифический Путин уже всё уладил, и, пока нас довезут до фронта, война закончится. Круто! И войны не увидим, и фронтовиками на всю жизнь останемся. А рассказов и сэлфи на несколько поколений хватит.
Пропаганда, кажется, не сообщила ребятам, что кроме осла, баранов и мифов есть ещё и деньги, политика, а иногда даже геополитика. Вероятно, пропаганда также забыла напомнить ребятам, что несмотря на победу в прошлой войне, жертвы были и тогда.
Недочёты многолетней пропаганды исправили несколько дней реальной войны. Весёлое настроение в военкомате куда-то пропало, впрочем, как и куча с народом. А меня всё никак не брали — “не служивших не берём, приказа нет”.
Мой близкий друг, тоже из неслуживших, айтишник, дал огромную взятку военкому, чтобы всё же попасть на фронт. Поскольку таких больших денег у меня не было, я решил взять дипломатией и личным обаянием. Я рассказал в военкомате, что давно хожу в горы и хорошо знаком с тем регионом. Имею навыки выживания в неблагоприятных условиях. Могу организовать палаточный лагерь для большого отряда и обеспечить всех рюкзаками, спальными мешками и всем необходимым снаряжением. Услышав про спальные мешки, все насторожились:
— Мы коллективом часто ходим на охоту, спальники нам бы очень пригодились. Подари нам каждому по одному спальнику, а мы уладим все твои вопросы и отправим тебя на фронт.
Звучало заманчиво, но как раз спальников то у меня и не было. Они уже давно грели солдат на войне, а может и их командиров на охоте.
Поняв, что на военкомат надежды нет, я решил сам отправиться в Карабах. В деревню, где бывал много раз, где жили мои родственники и друзья.
Было очень необычно увидеть деревню в зоне боевых действий, где всё как обычно. Жизнь всё так же лениво куда-то текла, и только снаряды, взрывающиеся в десяти километрах, напоминали о войне.
Я дошёл до дома родственника и постучал в ворота. Его жена весело встретила меня с радостной улыбкой:
— Ух какой патриот, тут война, а он приехал. Вот молодец, да!
Родственник тоже радостно обнял меня, но когда я спросил как дела, он помрачнел и сказал — плохо. Я знал, что его два сына на передовой и боялся услышать продолжение этого “плохо”, но он продолжил:
— Мы тут по очереди, в день одна семья, готовим еду для наших детей и посылаем на передовую. Сегодня наша очередь, а у меня гусь пропал. Пойдём вместе по деревне поищем, людей поспрашиваем, заодно и поболтаем.
Войну я представлял себе немного иначе, но решил помочь с поиском гуся. Там, на передовой державшей именно эту деревню, был Аро — лучший друг моих сыновей, да и мой любимый Аро. Я не мог сам доехать до него, но меня грела мысль, что сегодня Аро поужинает гусем, и я буду причастен к этому.
Прежде чем отправиться на поиски гуся, я попросил родственника помочь разгрузить мою машину. Там были толстые и прочные карематы, предназначенные для ребят на фронте. Родственник обрадовался:
— Как раз сегодня с ужином и эти матрацы отвезём, нашим детям раздадим, а то вчера сын звонил, сказал, что на бетонных блиндажных шпалах спят, мёрзнут ночами.
— Что за шпалы? — Спросил я.
— Да вот такие.
И он показал на шпалы, которыми была выложена дорожка на грязном полу его двора. Такими блиндажными шпалами были выложены многие дорожки и заборы в Карабахе. Так вот откуда этот странный стройматериал! Но я был больше охвачен мыслью, что сегодня мой Аро поспит на тёплом и удобном каремате. По цвету и форме он сразу поймет, что это мои карематы, мы ведь вместе спали на них в наших бесчисленных походах. И сегодня ночью этот каремат будет греть ему не только спину, но и душу.
Пока мы разгружали мою машину, из дома напротив вышел сосед, за ним появился парень в военной форме, они сели в зелёный УАЗик и быстро уехали.
— Куда это они? — спросил я.
— А мы по очереди наших детей привозим с передовой, купаем, кормим, даём ночь нормально поспать и утром снова везём обратно. Вчера мой сын приезжал, сегодня соседа очередь была.
Я сразу подумал про Аро. Говорю:
— Слушай, здесь на передовой, именно той передовой, которая держит эту деревню, мой Аро. Давай и его так привезём на ночь!
— Нет, Аро не получится, — ответил он качая головой, — вообще, так нельзя делать, просто мы детям из нашей деревни развозим еду, и по очереди привозим их домой на ночь.
И добавил с милой улыбкой:
— Это же наши дети.